Исторические
Фабрикант Асеев: легенды и факты
- Подробности
- Категория: Исторические статьи про Рассказово
- Опубликовано: 21.11.2008 23:36
- Автор: Валентина Кученкова
- Просмотров: 26788
"Послесловие" N1 от февраля 1992г. Автор: Валентина Кученкова.
Фабрикант Асеев легенды и факты
Вам ли, Михаил Васильевич, деревянные терема строить?! С Вашим-то капиталом в мраморных дворцах жить нужно... Au revoire!
Гости разъезжались, и кто-то из них, прощаясь с хозяином, промышленником Асеевым, бросил такую фразу. Несколько минут - и дорогу экипажам осветил небывалой яркости и величины факел; терем горел, подожженный рукой хозяина, горел на редкость хорошо.
А потом на пепелище был выстроен белоснежный каменный дворец, всем в Тамбове известный дом Асеева.
Такова легенда.
Вообще с этим домом и с его бывшими хозяевами связано немало всяких рассказов.
Да как им не появиться при том абсолютном минимуме информации, которым мы долгое время располагали. Но ведь есть достоверные факты: слава богу, речь идет не о судьбе египетского фараона, другое дело, что долгое время они не слишком популяризировались...
Сейчас время другое, и интерес к нашей отечественной истории, в том числе, и истории Тамбовщины вполне может быть удовлетворен.
Достоверные факты, искусствоведческие подробности, статистические данные - в этом очерке, посвященном роду Асеевых.
Роскошная Асеевская усадьба, удобно расположенная на высоком берегу Цны вдали от городской суеты, и ныне является одним из великолепнейших мест Тамбова. Белоснежный дворец, охваченный старым парком с тихими причудливыми аллеями, величественно смотрится среди наступающих на него многоэтажек. У каждого человека, попавшего в пределы этой усадьбы, невольно возникают многочисленные вопросы о ее владельцах. На некоторые из них можно ответить, обратившись к документальным источникам.
В недавнем прошлом усадьба принадлежала крупному тамбовскому фабриканту Михаилу Васильевичу Асееву. Основателем купеческого рода Асеевых был усманский крестьянин Агафон, заброшенный волею судьбы в конце XVIII века в Моршанск. Его дети - Тихон и Василий - упоминаются уже как "сыны моршанского купца". Тихон Агафонович имел большое семейство: старшие сыновья Василий и Иван пошли по стопам своих предков, составив третье купеческое поколение Асеевых, Михаил Тихонович стал коллежским секретарем, Николай - студентом, Ольга - умерла в младенчестве.
Семья Василия Агафоновича, женатого на дочери тамбовского купца Смолина, тоже была немалой. Один из его сыновей и был владельцем прекрасного тамбовского особняка,
Как и многие моршанские крестьяне, Асеевы начинали купеческую деятельность с мелочного торга. Участие в торговых речных караванах иногда давало моршанским крестьянам быстрые доходы, позволявшие выкупить на волю и себя, и семью и даже основать свое дело. В этом судьбы многих моршанских крестьян были очень схожи. Схожими оказались и судьбы их потомков.
В семидесятых годах прошлого столетия родители М. В. Асеева сумели приобрести небольшую суконную фабрику в Арженке. Приобретенная собственность и оплаченное гильдийское свидетельство дали Асеевым право именоваться купцами второй, а позже и первой гильдии. Но в течение целого десятилетия имена этих купцов были мало известны в нашем крае. Известность создавалась временем и тяжелейшей работой Легенда утверждает, что безграничный по продолжительности ежедневный труд на фабрике стариков Асеевых был по достоинству оценен самим императором: за работу, не прекращавшуюся даже в церковные праздники, владелец получил в награду чугунные лапти и чугунную шляпу.
Деятельность последних представителей купеческой ветви Асеевых началась с 1884 года, когда Арженская суконная фабрика перешла к старшим сыновьям - двоюродным братьям Михаилу и Василию, ставшим во главе "Торгового дома братьев Асеевых". В это время в России из среды мелких товаропроизводителей и торговцев формировалась промышленная буржуазия. Развитие капиталистических отношений ярко просматривается в эволюции асеевской ветви. Крестьянские мальчишки, вышедшие из круга моршанских лавок и лабазов, начавшие предпринимательскую деятельность с торговли пирожками, стремительно постигали возможности и нужды суконной отрасли. Острое понимание того, что отмирает в обществе, а чему принадлежит будущее, формировалось соответствующим воспитанием.
Несколько лет назад российское купечество оценивалось нашими современниками только с позиций пьес А. Н. Островского, а ведь на этом сословии держалась экономика России. Из купечества вышли и будущий создатель национальной русской галереи П. М. Третьяков, и российский меценат Савва Мамонтов, построивший Донецкую и Архангельскую железные дороги. Все они, как и Асеевы, прошли интенсивную школу практической жизни и научились главному - трудиться. Цель воспитания купеческих наследников предельно точно выражена в завещании полуграмотного купца сыну, Савве Мамонтову: "Всякий гражданин должен трудиться морально и материально для пользы своей семьи, для пользы общественной и отечественной".
Можно уверенно сказать, что сознательная деятельность М. В. Асеева отвечала этой четкой и ясной схеме: для себя, для общества, для Отечества; она начиналась с образования.
Дореформенное купечество остро ощущало необходимость обретения знаний. Купцы первой гильдии, пользуясь своим правом определять детей пансионерами в учебные заведения, не упускали этой возможности. Они отправляли сыновей в гимназии и университеты постигать основы ученой премудрости.
Лети крупных тамбовских купцов: Носовых, Аносовых, Селезневых - чаще всего стремились получить юридическое образование. В числе собратьев по сословию в августе 1879 года Асеев поступил в Московский университет, в стенах которого воспитывались Лермонтов, Грановский, Тургенев, Пирогов. Медицинский факультет объединил на несколько лет двух погодков - Михаила Асеева /1859 г./ и Антона Чехова /1860 г./. Начало университетского периода их жизни определялось восьмидесятыми годами - годами российского террора. Александр Второй стремился "видеть Отечество развивающимся мирным путем"; общество отвечало императору взрывами под Москвой и в Зимнем, от которых страдали ни в чем не повинные люди. Террор вызывал естественную реакцию подавления свободомыслия и прогрессивных университетских традиций, но даже в условиях полицейского надзора университет способствовал формированию у студентов высоких гражданских чувств. Большую часть курса медики проводили в анатомическом театре и в образцовых клиниках Москвы и Подмосковья. После занятий горячо обсуждали проблемы своего времени, с упоением слушали лекции В. О. Ключевского по курсу русской истории, независимо от того, что учились на другом факультете. В эти годы студенты увлекались литературой и театром, В. Гиляровским и актером В. Давыдовым, которых Асеев не мог не знать по Тамбову. В стенах Московского университета формировался не только будущий врач, но и гражданин России
В 1884 году М. В. Асеев простился с университетом, получив степень лекаря и звание уездного врача. С этого времени начинается новый этап в жизни Асеева. Начинающему фабриканту было всего лишь 25 лет, когда он получил в наследство 800 десятин леса, 870 десятин земли в Тамбовском уезде и Арженскую суконную фабрику. К 37 годам Асеев увеличил свои владения за счет приобретения 280 десятин леса в Тамбовском и 415 десятин земли в Моршанском уездах V устройства суконной фабрики в Барашевской слободе Моршанска.
Постоянным его компаньоном по "Торговому дому" был Василий Тихонович Асеев. Он родился в 1849 году, был старше брата на десять лет, получил домашнее образование и числился купцом первой гильдии, имея в собственном распоряжении около 2000 десятин земли в Тамбовском и Кирсановском уездах. В начале XX века он был владельцем экономии в исторических Любечах, принадлежавших некогда Николаю Ивановичу Кривцову.
Василий Тихонович был женат на дочери богатого тамбовского купца и почетного потомственного гражданина Анастасии Памфиловне Крюченковой, получившей в приданое 1300 десятин земли и леса. Купеческий род Крюченковых уходил корнями в глубину восемнадцатого века. Многочисленные представители рода, вышедшего из Кирсанова, занимались широкой торговлей различными товарами, в том числе и сукном, открывали сеть аптекарских магазинов и увековечивали память о себе возведением церквей. Одна из них - Богословская в Рассказове - была построена братом Анастасии.
С каждым годом известность фирмы Асеевых как надежного партнера возрастала. В 1899 году в Тамбовской губернии были обследованы многие суконные фабрики для представления сведений в Московский Военно-Окружной Совет "к торгам на сукна для потребностей русской армии". К этому времени фабрика Асеевых была уже одной из крупнейших в крае. Она размещалась в пяти трехэтажных и четырех двухэтажных каменных крытых железом корпусах. В них находились пять щипальных машин для грубой шерсти, восемнадцать чесальных аппаратов; для прядения имелось двенадцать машин по триста веретен и двадцать сновальных ручных машин. Фабрика имела 390 ручных ткацких станков и 21 механический, также 24 валяльных, 18 промывных, две самосушильные машины и 10 сушильных рам, нагреваемых паром. В красильне имелось семь больших медных котлов для окраски сукна в различные цвета и два огромных медных куба специально для окраски сукна и шерсти в синий цвет индиго.
Фабрика освещалась электричеством от собственной электростанции, оборудованной паровой машиной, котлом и динамо-машиной.
Ассортимент продукции Арженской фабрики уже в конце XIX века отличался большим разнообразием: для нужд русской армии выпускалось зеленое неворсованное, серое шинельное и верблюжье башлыковое сукна, для частного сбыта фабрика вырабатывала около 600 тысяч аршин различных сукон, бобрика и байки из ордынской шерсти. В производственном процессе на фабрике были заняты 1 200 мужчин и 300 женщин. Фабрика, как и все в России, использовала труд 250 подростков и малолетних.
Вторая фабрика, основанная в Барашевской слободе Моршанска, сразу же после открытия принесла своим владельцам немало хлопот. Тамбовский губернатор С. Д. Ржевский так описывал ее в 1899 году: "...немного выше гор. Моршанска на реке Цне с давнего времени существовала мукомольная мельница, в 1796 г. пожалованная императором Павлом I графу Кутайсову и затем перешедшая в собственность коллежского советника Петрово-Соловово, а им в 1893 году проданная " Торговому дому братьев Асеевых". На месте этой мельницы Асеевы выстроили большую суконную фабрику, фабричные корпуса, кладовые, конторы, отделения для сортировки шерсти и жилой дом со службами выстроен на искусственном острове, омываемом рекой Цною и искусственным каналом, приводящим живую воду в турбины из р. Цны выше запруды и отводит затем мертвую воду е р. Цну ниже запруды; за мануфактурою находится затон реки Цны".
Любопытное свидетельство об этих местах оставил писатель и журналист В. А. Гиляровский: "... внутри города, по реке Цне, стояла когда-то громадная водяная "Кутайсовская" мельница со столетней плотиной, под которой был глубокий омут... В старом барском саду, тогда уже перешедшем к одному из купцов-миллионеров, находился наш летний театр... между фруктовыми деревьями стоял обширный двухэтажный дом, окруженный террасами".
В 1899 году Тамбовское Управление Государственных имуществ предъявило иск "Торговому дому братьев Асеевых" за загрязнение воды в реке Цне красителями и шерстью, угрожающее здоровью населения, а также за подтопление государственных дач и крестьянских земель. По существу, это был один из первых крупных процессов в Тамбовской губернии по вопросам охраны природы.
Комиссия, в составе которой были врач Петин и инженер Четвериков, обследовали фабрику, подтопленные земли и реку, загрязненную отходами фабричного производства. Ивенские разливы, представлявшие сплошное гниющее болото, были обследованы профессором Сельскохозяйственного Института Вильямсом.
Не все выводы комиссии были признаны М. В. Асеевым: .застой и гниение воды, особенно в Ивенских разливах, он объяснил не влиянием фабричной плоти, а многочисленными запрудами, устроенными арендаторами-рыбаками. Тем не менее окружной суд под председательством С. И. Комсина обязал руководство фабрики понизить уровень воды в реке и взыскать с Асеевых штраф за нанесенный ущерб.
Сырье для асеевских фабрик приобреталось на главных шерстяных рынках России - в Оренбурге, Акмолинске, Семипалатинске, Цариныне, Уральске и Ташкенте. Эти связи были прочными и постоянными, поэтому фабрики были почти всегда обеспечены нужным количеством различных видов шерсти: русской, ордынской, монгольской, бухарской, верблюжьей. Развитие железных дорог интенсифицировало и развитие суконной промышленности, связывая источники сырья с рынком сбыта. Возросшие капиталы позволили Асеевым в 1903 году проложить к арженской фабрике железнодорожную ветку от станции Платоновка. К 1905 году фабрика Асеевых была крупнейшим предприятием среди четырех суконных фабрик Рассказова.
"Торговый дом братьев Асеевых" стел в Тамбовском крае одной из первых крупных промышленных компаний, тесно связанных с банками. Банковские кредиты давали Асеевым возможность расширять производство, строить новые корпуса, модернизировать оборудование, внедрять паровые двигатели. При арженской фабрике было открыто отделение Русско-Торгового Промышленного Банка. Братья Асеевы постепенно приобретали широкую известность предприимчивых, умных и на редкость удачливых людей. Как крупные предприниматели Асеевы входили в состав Губернского Присутствия по промысловому налогу, а также в состав Присутствия по фабричным и горнозаводским делам. При суконной фабрике владельцы создали Общество потребителей.
Более 27 крупных российских фирм вели постоянные торговые операции с фирмой братьев Асеевых. Сукно и шерсть поставлялись в Москву, Киев и Екатеринославль, Уфу и Луганск, Пятигорск и Харьков, Бердичев и Оптину пустынь. В Тамбове постоянными потребителями продукции суконных фабрик Асеевых были военное интендантство, приобретавшее мундирное, солдатское и шароварное сукно, а также шерстяные одеяла, Заводская конюшня и крупные тамбовские магазины купцов Патутиных, Шоршоровых и Крюченковых.
Торговые операции значительно расширились в первом десятилетии XX века. В связи с утверждением устава новой акционерной компании "Харьковское товарищество торговли шерстяными изделиями" Министерство торговли и промышленности в 1912 году запрашивало губернатора о надежности и имущественной состоятельности новых партнеров. Губернатор отвечал, что "М. В. и В. Т. Асеевы имеют звание статского советника, а второй мануфактурного советника, под судом и следствием не состояли и не состоят, имеют собственной земли до 27 000 десятин в Тамбовской, Черниговской, Пензенской, Тверской и Саратовской губерниях и две суконные фабрики в Рассказове Тамбовского уезда, производством в которых занимается 4 000 человек".
В том же году Харьковское товарищество получило от "Торгового дома Асеевых" ратины, драпы, тонкое сукно, монтаньяки и бобрик самых разных цветов и оттенков, а также и качества, вплоть до царского.
В 1913 году "Торговый дом братьев Асеевых" вошел в "Общество суконных промышленников" вместе с Товариществом братьев Желтовых и фабрикой Рагозы. Первая мировая война несколько изменила ассортимент продукции; фабрика быстро увеличила комплексный выпуск товаров, необходимых для русской армии: шинельного сукна, солдатских одеял и портяночного материала.
Растущие капиталы позволили Асеевым в 90-х годах приступить к широкому и планомерному строительству, оно было всецело связано с Арженкой. Еще не существовало роскошных асеевских особняков, но при фабрике уже была открыта частная больница для рабочих, которой заведовал М. Б. Асеев. Ведущим врачом в ней был выпускник Московского университета Александр Иосифович Пэтен.
Кроме врачей, в штате арженской больницы числились две акушерки, два фельдшера и обслуживающий персонал.
Первый дворец, предназначенный для семьи М. Б. Асеева, был выстроен в Арженке в бывшей усадьбе Крюченковых.
Широкое строительство в Арженке завершилось возведением здания народного дома. В главных книгах "Торгового дома братьев Асеевых" за 7904 год отмечены расходы на электроосвещение театра, той же фирмы Шуккерт и К, а также приобретение театральных декораций и расходы на содержание оркестра и капельмейстера.
В счет фабричного производства включались расходы на командировки в Москву и Петербург, которые осуществлялись по делам фирмы Асеевыми довольно часто. Командировочные расходы М. В. Асеева на поездки в Тамбов подтверждают предположения о том, что он с семьей до 1905 года постоянно проживал в Рассказове.
Тем не менее, общественная деятельность братьев была прочно связана с Тамбовом. Асеевы имели самое непосредственное отношение к реставрации некоторых памятников городской истории. Начало этой деятельности было положено в 1890 году, когда правление Тамбовской духовной семинарии предложило В.Т. Асееву занять должность старосты семинарской церкви во имя Кирилла и Мефодия. Через четыре года ректор семинарии обратился к Тамбовскому епископу Александру с представлением В. Т. Асеева к награде золотой медалью, так как Асеев содействовал благолепию семинарского храма "вещами и деньгами всего около 2 000 рублей".
В январе 1895 года тамбовскому купцу первой гильдии В. Т. Асееву была вручена медаль на Станиславной ленте, а он внес за нее в местное казначейство семь рублей пятьдесят копеек.
В 1896 году В. Т. Асеев заново отделал семинарский храм,, употребив на это более 2 000 рублей, и снова был представлен к награде орденом Св. Анны третьей степени.
Его младший брат, Михаил Васильевич, с февраля 1892 года был избран почетным блюстителем семинарии по хозяйственной части. За четыре года на нужды семинарии он пожертвовал более 2500 рублей. Тамбовский епископ Александр сообщал губернатору, что намерен представить почетного блюстителя по хозяйственной части Духовной семинарии титулярного советника М. В. Асеева, жительствующего в селе Рассказове, к награждению орденом Св. Станислава третьей степени. На средства Асеева был перестроен семинарский храм: устроены кафельные пени, стены отделаны под мрамор, позолочен иконостас и подновлен купол. Алтарь и престол были отделаны тонким арженским красным сукном, а пол в 'церкви застелен плотным серым. За эти работы Асееву и был пожалован 6 декабря 1897 года орден Св. Станислава 3-й степени на Станиславной ленте для ношения "а шее. Эта награда была очень важным этапом в жизни Асеева, так как она давала представителям российского купечества право на личное дворянство.
Получение чина титулярного советника и сотрудничество в Попечительстве Детских Приютов дали М. В. Асееву право на звание потомственного дворянина.
В начале века Асеев приступил к строительству нового дома для семьи в губернском центре. На тихой окраине Тамбова была приобретена землями началось строительство каменного особняка. Спокойная гладь речного разлива и широкие заречные дали определили характер сооружения. Его авторами были московские архитекторы Л, К. Минц и М. Н. Кугушев.
Облик постройки определился вкусами и материальными возможностями состоятельного заказчика. Авторы книги "Тамбов. Памятники архитектуры" Е. /Остова и М. Максимов сообщают: "выполненный на высоком уровне строительного искусства и декоративного мастерства, этот дом является ярко выраженным памятником архитектуры определенного периода". Период этот - развитие в стране капиталистических отношений, и асеевский дом стал своеобразным символом этой эпохи,
Соразмерность и изящество всех элементов дворца сделали его легким и красивым. Каждый из несимметричных фасадов получил собственное декоративное решение. Многочисленные детали фасадов: "башенки, парапеты, арки и разно-, стильные окна /прямоугольные, овальные, полуциркульные, одинарные и сдвоенные на итальянский манер с наличниками разного рисунка/ -придавали зданию особую живописность. Она обогащалась разнообразными балконами, террасами и верандами, открытыми навстречу пространству.
К весне 1905 года дом "вчерне" был отстроен, не владелец попросил Городскую Управу внести некоторые изменения в утвержденный проект. По сообщению городского архитектора П. Феодоровского, Управа разрешила Асееву изменить план и фасад существующего дома. Неизвестно, что изменилось в фасаде здания, ибо сведений об этом нет, но первоначальный план дома сохранился. Очевидно, он является одним из первых вариантов, так как значительно отличается от реально существующей постройки. Именно этот план использовался фирмой Шуккерт и К для работ по электрификации тамбовской усадьбы.
Внутренняя планировка дворца характеризуется разумной рациональностью. На первом этаже размещались вестибюли, лестничный павильон, кабинет Асеева, белая гостиная, каминная, чайная, кухня и столовая. На втором торжественный колонный зал, домовая церковь и комнаты для многочисленной семьи - у Асеева к этому времени было пять дочерей и два сына.
Художественное оформление каждой комнаты соответствовало ее назначению. Внутренняя отделка помещений, как правило, осуществлялась по эскизам самих архитекторов. Для оформления использовались дорогостоящие способы отделки: рисунки наносились на холст, а он закреплялся на стенах или на потолке. Легкий и нарядный интерьер дворца дополнялся светлым наборным паркетом и светильниками самых неожиданных форм. В их скромных остатках и сегодня видятся оригинальные произведения прикладного искусства.
За последние десятилетия во дворце многое утрачено, но то, что пока еще сохранилось, вызывает невольное восхищение перед талантом мастеров, создавших памятник своему времени.
Вестибюль встречает посетителя причудливыми сюжетами настенной живописи, расписанным плафоном и обилием отделочных деталей из ценных пород дерева.
Лестничный павильон, освещенный высоким окном, объединяет оба этажа здания. Стены павильона оформлены барельефами на темы античных сюжетов. Плафон расписан приглушенными бледными тонами. Над пролетом парадной мраморной лестницы - геральдический щит с головою богини Флоры, увенчанной цветами.
Большой интерес представляет частично сохранившийся кабинет М. В. Асеева. Это небольшая по размерам комната, облицованная темными деревянными панелями. Пространство кабинета зрительно увеличивает широкое диванное зеркало.
Книжные шкафы, выполненные из того же материала, что и панели, отделаны резным декором ювелирной работы; над тонким декором - мастерски выполненные головки славянки, молодого славянина и воинов в русских шлемах. Резной декор плавно перетекал с каркаса шкафов на облицовочные панели стен, дивана и зеркала. Интерьер кабинета завершал плафон, ныне полностью утраченный.
Одно из лучших помещений первого этажа - белая гостиная. До настоящего времени сохранились роскошная лепнина и каскадные хрустальные люстры. По периметру гостиной на двухметровой высоте проходит пояс с ритмически повторяющимся рисунком - поднятым вверх горящим факелом, символом вечной жизни.
В комнате, примыкающей к белой гостиной, привлекает внимание плафон, искусно расписанный крупными лилиями. Цветочный венок выполнен в приглушенных голубовато-зеленых тонах.
Иногда изящный рисунок лепнины с потолка плавно переходит в рисунок металлического ажурного кружева, оформляющего широкий оконный проем.
В небольшой столовой царствует пластичный и теплый материал - дерево. В едином стиле выполнены облицовочные панели, посудные шкафы вдоль стен и потолочные балки. Между ними - росписи в виде ярких цветочных гирлянд. В центре - люстра изумительной работы в виде изогнутой цветочной ветки.
Колонный зал - одно из интереснейших и самых больших помещений в доме Асеева. Строгий классический стиль, сдвоенные колонны по периметру зала, отопительные приборы в виде колонн, расписанных позолотой и завершенных цветочными вазами, придавали залу особую торжественность. Восточная часть его освещалась широким окном, а западная - верхним светом через световой купол, состоявший из небольших стекол определенного размера, закрепленных в металлическом каркасе. Стены зала были оформлены овальными медальонами, предназначенными для портретов и картин.
Собирательство и коллекционирование было распространено в среде рождающейся буржуазии. Асеевские коллекции размещались в парадных комнатах дворца; в легендах упоминались картины Ю. Б, Клевере и А. И. Куинджи.
В 1906 году М. В. Асеев приступает к благоустройству своей усадьбы. Он обращается в Городскую Управу с просьбой провести мостовую от Варваринской улицы по Солдатской и Набережной к Первой Комендантской до ворот черного двора: "Я желал бы, чтобы город произвел постройку за мой счет с тем, чтобы мостовая всецело принадлежала городу Тамбову. Вследствие малого движения по выше указанным улицам, я находил бы ширину мостовой достаточной в три сажени, но полагаю сделать ее из вполне благонадежных материалов. Если мое ходатайство будет уважено, то обязуюсь внести нужные деньги немедленно."
Принимая во внимание, что Солдатская /ныне ул. Тельмана/, Комендантская /ныне ул. Гоголя/ и Набережная нуждались в замощении, Управа нашла предложение Асеева как нельзя более соответствующим интересам города.
Следующим этапом благоустройства было создание вокруг дворца парка, который был заложен е 1906-1907 годах. Среди привычных для края пород мелколистной липы, сосен и елей - в парке появились экзотические породы: бальзамический и серебристый тополь, голубая ель и белая акация. При устройстве парка был сохранен уникальный тамбовский долгожитель и свидетель минувших столетий - черешчатый дуб, которому, по мнению специалистов, более четырехсот лет.
В 1908 году на территории усадьбы Асеева находились прачечная, здание электростанции, дом прислуги, каретный сарай, конюшня и примыкавший к ней коровник.
С Набережной улицы усадьбу ограждала ажурная металлическая решетка; в кружеве главных ворот легко просматривается вензель владельца.
Все, что находилось на территории асеевской усадьбы, было создано руками простых мастеровых на основании разработок инженерного корпуса России. Когда утверждают, что асеевские дворцы созданы итальянскими или иными пришлыми мастерами, становится грустно от такого самоуничижения. Записи расходов в торговых книгах свидетельствуют о том, что паркетные полы Асеев получал от купца О. Я. Быкова, ткани (возможно, обивочные) и парусину для шпалер от Толмачева и Лоршорова, железо от братьев Сазоновых.
Мебель для ассееского дома изготавливали тамбовские краснодеревщики по специальным эскизам. Предполагается, что имя одного, из них - Антонов Федор Андреевич. В начале века этот мастер имел небольшую паркетную мастерскую на Инвалидной улице; е середине 1919 года ее помещение было передано Первой Оренбургской социалистической рабочей фабрике обуви, располагавшейся е помещении бывшего свечного завода. Тамбовская земля рождала "собственных Платонов", но на определенных этапах нашего бытия талант и мастерство оказались невостребованными обществом, и мастерство тихо скончалось...
Дела не мешали Асееву заниматься широкой общественной деятельностью. В 90-х годах он был избран в состав Тамбовской Ученой Архивной Комиссии. В эти годы с нею сотрудничали талантливые представители тамбовской интеллигенции - председатель Земской Управы П. В. Вышеславцев, архитекторы А. И. Карапетов, А. С. Четвериков, Ф. А. Свирчевский.
Возможно, выбор Карапетова будущим архитекторам арженского особняка был предопределен совместной общественной деятельностью. Деловые отношения долго связывали Асеева и со Свирчевским. Не лишены основания предположения, что строительство асеевского дома по проекту Кугушева и Минца не обошлось без участия Феофила Александровича Скворчевского.
В то же, время с Архивной Комиссией сотрудничал художник и портретист Н. М. Шевченко. Обедневший дворянин, полковник в отставке, волею судьбы оказавшийся в 90-х годах в Тамбове, он нашел здесь свою вторую родину, а немного позже и собственный дом. Этим домом стал двухэтажный деревянный особнячок, обложенный кирпичом. Дом был построен на усадьбе Асеева и на его средства, как утверждает легенда. Мастерская художника располагалась на втором этаже; в ней и создавались живописные полотна мастера. Возможно, среди многочисленных набросков, хранящихся ныне в Картинной галерее, есть и портрет М. В. Асеева.
Вместе с местными меценатами Асеев постоянно участвовал в разнообразных благотворительных акциях. Они заключались в материальной помощи Училищу-приюту для слепых детей, Мариинскому детскому приюту, а также тамбовской гимназии, в Попечительском совете которой он состоял.
Проблемы, за которые брался М. В. Асеев, решались быстро и целенаправленно; в этом чувствовалась крепкая рука делового человека. В 1908 году он был избран церковным старостой Варваринской церкви (на ее месте ныне - Первомайская площадь). Здание церкви нуждалось в крупном капитальном ремонте и устройстве отопления. По просьбе Асеева в присутствии его архитектор И. Феодоровский набросал смету и план работ, стоимость которых была определена в 32 000 рублей. Ремонтные работы были выполнены в предельно короткие сроки с привлечением московской фирмы Банакиных. Для замены обветшавшего иконостаса Асеев выделил дополнительно 7 000 рублей.
В 1909 году Городская дума решала проблемы по устройству электроосвещения в Тамбове. Гласные Думы - М. В. Асеев и горный инженер А. Ф. Назарьев вели переговоры с различными фирмами о заключении контрактов. Городской бюджет был скуден, и Дума возлагала большие надежды на безвозмездно составленные проекты. Таких фирм не находилось, и лишь одна -Шуккерт и К - согласилась предварительно ознакомиться с делами, только благодаря многолетнему сотрудничеству с М. В. Асеевым. (.. Революция разбросала семью Асеевых по всему свету. Как и многие россияне, Асеевы стремились уехать за границу через Крым. С этого времени документы уступают место легендам...
Поддержку Асееву оказал муж его дочери, содержавший популярный за рубежом русский оркестр; музыкальное образование он получил в Тамбовском училище по классу народных инструментов. Положение Асеева в эмиграции, очевидно, не было безысходным; разрыв контрактов, заключенных перед революцией на поставку нового оборудования для суконных фабрик, обеспечил ему возвращение части вложенных средств.
Из пяти дочерей Асеева трое были замужем, причем одна из них составила удачную партию уже в эмиграции. Младший из двух его сыновей получил университетское образование в Англии.
Часть асеевского семейства обосновалось в Чехословакии, часть - переехала в Америку. В течение многих лет за рубежом М. В. Асеев был руководителем русского землячества, организуя посильную помощь своим соплеменникам, оказавшимся в тяжелом положении в чужой стране.
Богатое асеевское наследство: суконные фабрики, образцовые усадьбы в Тамбове, Арженке, Алексеевке, Овсяновке - перешли народу в результате национализации в 1918 году.
В августе 1918 года реквизиционный отряд, находившийся в ведении В. И. Киквидзе, забрал из племенного рассадника в усадьбе В. Т. Асеева тридцать кровных племенных лошадей. По этому поводу комиссар земледелия писал: "...лошади представляют собой в высшей степени ценное племенное ядро. Уничтожение такого ядра, сохраненного с необыкновенными трудностями, является безусловно вредным для государства", а размещение отрядов Красной Армии в культурном хозяйстве Асеевых грозило племенным животным заражением сапом и чесоткой. Эти же документы сообщали о предположении использовать усадьбу в Арженке под школу, а хозяйственные постройки - под сборный пункт для племенных животных.
Следующий, 7979, год принес арженской усадьбе перспективы нового использования: она подлежала передаче двум организациям - ЧК для создания концлагеря и Нэробразу для открытия Воспитательной школы для детей, иными словами - детской колонии N10.
В 1923 году была закрыта Екатерининская церковь е арженском доме Асеевых, освобожденное помещение передавалось детскому приюту, а е 1926 году уездный исполком утвердил проект договора о сдаче дворца и парка Губстрахкассе под дом отдыха...
С середины 1918 года, начались злоключения и тамбовского дверца Асеевых. Весной 1918 года гэстные хозяйственные органы предложили организовать в Тамбове летние колонии для детей беднейших граждан. Сегодня для нас слово "колония" носит потенциально негативный смысл. Между тем для колоний предполагалось отвести Семье лучшее усадьбы Тамбова, в том числе и дворец Асеева. На этом основании Коллегия по делам местного хозяйства постановила реквизировать дом Асеева и все надворные постройки с садом и огородом; все владельцы подлежали выселению. Это произошло 6 мая 1918 года.
За несколько месяцев до этого события, делец усадьбы передал на хранение в Варваринскую церковь редкие иконы, возможно, и ценности. Одному из исследователей тамбовской старины А. Алленову - удалось установить, что при описании церковного имущества священник В. И. Реморов не включил эти ценности е списки как не принадлежавшие храму. Он жестоко поплатился за сокрытие этих ценностей своею свободой
в октябре 1918 года дом Асеева был передан в руки Пролеткульта. К этому времени из дома постепенно начали исчезать ценные вещи, и губисполком был вынужден через местную газету обратиться к населению с просьбой вернуть расхищенное имущество. Художественные ценности, хранившиеся в асеевском доме, подлежали строгому учету, а дом - охране днем и ночью. В начале ноября 1918 года в великолепном дворце Асеева квартировали "конные солдаты в числе 10-15 человек". По заявлению заведующего местной молочной фермы, они "производят самоуправство и грабеж молочных продуктов, предназначенных для питания детей приютов". Горисполком ходатайствовал о переводе конной части, "так как дом и усадьба Асеева ни в коем случае не могут быть местом постоя войск".
В конце ноября 1918 года дом был передан Агрономическому факультету Тамбовского Университета под гидробиологическую станцию и физико-химические кабинеты; в усадьбе предполагалось организовать Ботанический сад, обсерваторию, показательную пасеку и огороды. В то же время было принято решение о подробном обследовании библиотеки в доме Асеева с детальным описанием книг, имеющих научную ценность. Одновременно с обследованием библиотеки некоему Слободскому было поручено провести описания всех асеевских сокровищ. Подробный перечень ценностей был изложен на многочисленных листах, заполненных убористым почерком. Возможно, когда-нибудь эти документы удастся отыскать...
Б конце ноября 1922 года тамбовский дворец был передан отделу народного образования для организации детского приюта. Немилосердная эксплуатация здания за четыре года, начиная с 1918, привела его в критическое состояние. Стоимость самых необходимых работ определялась в 200 000 рублей. Город мог выделить из своего скудного бюджета на ремонт только половину этой суммы.
В отремонтированное здание был переведен туберкулезный санаторий. Он расположился в верхнем этаже здания и принимал для лечения около сорока человек. В нижних комнатах первого этажа разместился детский санаторий, переведенный из села Арапово (ныне Красносвободное). Туберкулезный санаторий соседствовал с детским, но это не казалось противоестественным.
В 1931 году весь дворец официально был передан Курортному управлению. В эти годы над асеевским домом появилась рубиновая звезда, поглотившая немалые суммы из городского бюджета. Санаторий стремился расширить парковое хозяйство за счет лесного пустыря и некоторых усадеб (Поповых, Горинских, Желобинских) по Комендантской и Солдатской улицам. Борьба за земельный передел оказалась долгой и продолжалась вплоть до 1933 года. Широкая хозяйственная деятельность администрации санатория предусматривала строительство в усадьбе коровника и свинарников, но, к счастью, санитарные службы города сумели ограничить это предпринимательство.
С позиций нынешнего времени можно твердо считать, что подобное использование памятников истории и архитектуры не принесло пользы народу; разрушительное действие оказывают на дворец и находящийся там до сегодняшнего дня пищеблок и ванное отделение. От внимательного взгляда не ускользают разрушающиеся фрагменты богатого декора: перила, потерявшие балясины, роскошные плафоны, погибающие под слоем новой краски, световой купол, залатанный железом, зарастающий парк... Незаметно исчез из тамбовской усадьбы Асеева дом художника Шевченко, в котором бывал М. В. Добужинский.
Потери, начавшиеся в годы отречения от старого мира, не закончились периодом застоя, они еще продолжаются. Поддержание тамбовского дворца Асеевых в достойном виде стоит огромных средств, которыми не может располагать Кардиологический санаторий. Реставрационные работы пока сводятся только к продолжительным обмерам, хотя состояние дома уже перешагнуло черту, отделяющую от полного разрушения. Предполагаемое строительстве новых лечебных корпусов для санатория внесет дисгармонию в этот очаровательный уголок города.
Дворцы и парки, ставшие народным достоянием в 1918 году, находится в смертельной опасности; растрачивается капитал, накопленный веками и переданный нам и нашим потомкам. Общество должно отыскать пути его сохранения... Быть бы асеевским дворцам центрами культуры или музеями искусств, которые могли бы доставить эстетическое и познавательное наслаждение каждому жителю нашего края или его гостям. Хочется верить, что в эпоху надежд и перемен так может случиться.
Автор признателен за помощь в работе над этой темой сотрудникам Тамбовского государственного архива и Кардиологического санатория, фотографам И. Бурдакову, А. Аткину, а также Тамбовскому отделению фонда культуры.